Уникальность и колорит любого города во многом определяется его архитектурой. В этом отношении Владивостоку есть чем гордиться – в центральной части города, не без нюансов, но всё-таки сохранились здания, которые строили ещё в конце XIX, начале и середине XX веков. Каждый такой дом имеет свой особенный облик и свою историю. Объекты Владивостокской крепости, здание вокзала, Восточного института, особняки и доходные дома, знаменитая Миллионка, сталинская архитектура и нетиповой советский модерн – на них интересно смотреть и о них хочется знать больше.
Про историю старинных зданий во Владивостоке и людях, их построивших и живших в них, написано немало. Большая часть таких домов уже давно памятники архитектуры – объекты культурного наследия. Однако хватает и «белых пятен» в их описаниях, и больших неточностей, даже в официальных документах. Есть сложности и с выделением средств на реставрацию, а некоторые дома, несмотря на явную историческую ценность, всё ещё не взяты под охрану. Какие из доживших до наших дней домов в городе самые «пожилые»? Какие заслуживают защиты, а какие – нет? Кто из архитекторов исторического Владивостока больше всего повлиял на его облик? Об этом и многом другом мы побеседовали с краеведом, членом Общества изучения Амурского края Дмитрием Анча.
Этот материал выходит в трёх форматах. Вы можете посмотреть видеоверсию или прочитать текст интервью прямо здесь, послушать аудиоверсию в нашем Telegram-канале или уделить время разным вариантам (они не полностью дублируют друг друга).
Партизаны Гражданской и герои Великой Отечественной
– Дмитрий Алексеевич, когда у вас возник интерес к истории родного города?
– Лет с 6-7, наверное, ещё в детсадовском возрасте. Очень большое в этом плане влияние на меня оказали бабушка и дедушка, родители моей мамы. Я помню, что у них всегда были большие застолья, куда приходили невероятно интересные люди, уроженцы Владивостока, и они вспоминали юность, молодость здесь в 20-е, 30-е годы. Моя бабушка была там самой младшей из них, она 1918 года рождения. А остальные постарше, лет на 5, даже на 10. То есть родились они в начале XX века и очень многое застали.
Я, когда был у бабушки, вёл себя крайне тихо, сидел в соседней комнате, грел уши. Там были совершенно изумительно интересные истории города в лицах. Например, в гостях был Тищенко Михаил Игнатьевич, кочегар танкера «Донбасс». На конвое PQ-17 они шли, а когда конвой распался, они прорвались. На обратном пути их эсминец перехватили, танкер утонул, а он с командой попал в плен.
Супруга Михаила Игнатьевича Лидия Арефьевна, будучи ребёнком, всю Гражданскую войну прожила с мамой в доме на Полтавской, сейчас это Лазо, 6. Её отец воевал в партизанском отряде, а она многое запомнила по обстановке тех времён. В книге Биргитты Ингемансон «Солнечный дворик» по письмам Элеоноры Прей есть эпизод, в котором к Елене Лангелитье, которая жила на Светланской, 29 (сейчас – ТЦ «Центральный») с дочерью в Гражданскую войну, приходит в гости Элеонора Прей. Хозяйка достаёт угощение, и американку поражает вид необычайно вкусной ветчины, которую во время войны достать было непросто. Так вот, откуда взялась эта ветчина, я знал от Лидии Арефьевны ещё за четверть века до того, как Владивосток вообще узнал об Элеоноре Прей. Подруга моей бабушки жила на втором этаже на Лазо, 6, это тоже был дом Лангелитье. На первом этаже там был цех по копчению мяса и изготовлению колбас. Управляющим этим колбасным цехом был Ланге. Бракованную колбасу, которая лопнула, он продавал с большой скидкой жильцам.
Ещё один эпизод, его Лидия Арефьевна рассказывала во всех красках. Когда в 1922 году во Владивосток вошла армия Дальневосточной республики, семья вышла на Светланскую искать отца на параде. Вернулись домой, а он уже там. Оказывается, в колонне шли только те партизаны, кто выглядел получше, понаряднее. А остальные, кто в сильно изношенной одежде, добирались в город самостоятельно.
– А как областью вашего интереса стали старинные дома?
– Не только дома, меня в целом интересует история Владивостока. Начинал я вообще с Владивостокской крепости. В 1989 году пришёл работать в научно-производственную группу по охране памятников управления культуры крайисполкома. Там сразу занялся выявлением и постановкой на учёт памятников крепости. Базу знаний об этих сооружениях, работая в архиве, готовили Николай Будаевич Аюшин и Владимир Иванович Калинин.
Я с ними потом выискивал эти объекты, получал на нас всех разрешения Министерства обороны. Нас пускали на закрытые объекты – на форты, батареи, где стояли зенитные комплексы, на форте № 2, например, был запасной командный пункт. И мы приходили, фотографировали. Командиры просто в ужас приходили. Мы им говорили: «Нет, мы ваши ракеты фотографировать не будем, нам нужен бетон». Поэтому моя первая работа была связана с крепостью.
К 1993 году мы их все нашли, описали, внесли в список вновь выявленных ОКН и приняли под охрану как памятники местного, а в 1995-м – федерального значения. Конечно, то, что сейчас происходит с объектами Владивостокской крепости, – огромный шаг вперёд. Представляю, что бы значило в раннем детском возрасте попасть на форт № 1 или на Великокняжескую батарею, или ещё куда-то. Какой восторг бы это был.
Форт № 1 теперь открыт для посетителей
Царство старинных небылиц
– Давайте немножко вернёмся к гражданским зданиям. Как человек, который только начинает интересоваться старинной архитектурой у нас в городе, может такие необычные здания опознать и классифицировать и где про них что-нибудь узнать?
– Я думаю, что любому человеку очевидно различие между типовой застройкой 60-х, 70-х и так далее, и предыдущей – с какими-то архитектурными художественными достоинствами, будь то дореволюционный или советский дом дохрущёвских времён. Они вызывают интерес за счёт эстетической формы – на такие здания просто приятно смотреть. Зритель понимает, что это здание не новое. Когда оно построено, в советское время или в имперский период, может не знать. Но это как раз вызывает какой-то начальный интерес.
Сейчас, в эпоху интернета, возможно быстро получить уйму информации, это просто огромная разница с предыдущими годами. Человек пишет поисковый запрос с адресом, что-то узнаёт. Скорее всего, это будут сведения из официальных списков. Обычно это название, годы постройки, иногда архитектор. К сожалению, в подавляющем большинстве случаев информация там не полностью верная или совсем неверная.
Это ответ на вопрос, почему я стал заниматься гражданскими зданиями. Потому что с Владивостокской крепостью было всё относительно понятно и просто. Там было два специалиста, которые начали с архива и, не видя этих сооружений в глаза, знали об их существовании, знали, как они называются, годы постройки, архитекторов, строителей и так далее. А здесь всё наоборот. Дом внесён в список памятников под каким-то названием. Потом выясняется, что оно неверное в значительной части случаев, что датировка ошибочная. Там может быть два года разница, а может кардинально. Ещё и архитектор может быть указан не тот.
– А что делать-то? Может быть, какой-то путеводитель издать с обновлёнными данными?
– Нужно издавать материал к своду памятников с точной информацией и ссылками на исторические документы. Но это очень серьёзная работа, финансово затратная, которая всё равно не приведёт, по большому счёту, ни к чему, только к информированию интересующихся лиц.
Объясню почему. Сейчас все эти объекты внесены не просто в списки памятников, но и в реестры недвижимости, где они указаны под этими названиями, под этими датировками, зачастую с неверными архитекторами. И чтобы это изменить, нужны не просто большие деньги, это нужно признать ошибочной всю эту предварительную многодесятилетнюю работу. И как это вообще сделать? Какой госорган охраны памятников на это пойдёт? У них, во-первых, своей работы полным-полно. Во-вторых, признаваться в полной или почти полной несостоятельности предшественников... И самое главное – менять всю документацию, что потребует годы и миллионы рублей. Конечно, этим никто не хочет заниматься, и я их прекрасно понимаю.
– Но ошибки же, наверное, не по злому умыслу там. Откуда они появились?
– Возьмём сначала 60-е, 70-е, 80-е годы. Когда у нас есть общество охраны памятников, у которого есть желание, очевидно, достойное, принять здание в список памятников. Но историю дома члены общества не знают. И тогда начинаются фантазии. Смотрят на дом и думают, кто бы мог быть владельцем. Предположение становится как бы фактом, вымысел – частью официальных документов.
Дом Суворова (Пологая, 67) часто ошибочно называют особняком Лангелитье
Это были времена, когда исторический архив ещё не переехал в город Владивосток из Томска. Спасибо покойному Борису Дьяченко, что он бился за это. При всех его фантазиях, когда он что-то не знал и предполагал, что-то фантазировал, но он был крайне деятельным человеком. Можно только шапку перед ним снять: благодаря ему, благодаря Александру Торопову, будущему директору архива, добились, что из Томска его вернули в начале 1990-х. Да ещё и не в Хабаровск, а во Владивосток. Очень много фондов работники архива разобрали уже перед 2012 годом, перед саммитом, сейчас там совершенно замечательно.
– У вас есть любимые примеры ошибок в названиях и описаниях памятников?
– Таких много. Взять ту же Пологую, 67. Так называемый особняк Лангелитье, в котором потом находилось общество охраны памятников. Ну вот кому пришло в голову назвать его так? Возможно, я не буду утверждать, Виктору Александровичу Обертасу. Он был председателем общества охраны памятников. Ну, хорошо, назвали его так. Но он и до сих пор в списках под таким именем. В реальности, в действительности, это доходный дом Михаила Ивановича Суворова, это доказано многочисленными документами. А уж для города Владивостока, для его истории, Михаил Иванович, при всём уважении к Лангелитье, фигура на порядок более ценная.
Кстати, агентство по управлению и использованию памятников, когда здесь был филиал, его отреставрировало. Всё отлично сделали – и фасад, и территорию. Предполагалось и было запланировано, что агентство, пройдя по всей цепочке регистрации здания, проведёт экспертизу, во всём окончательно убедится, и название сменят на «Дом Суворова». Эту работу не провели, а филиал этого учреждения во Владивостоке ликвидирован, поэтому никто этим заниматься не будет. Всё, мы опять в тупике. Мы опять в «Особняке Лангелитье».
Есть примеры просто феноменальной глупости. То есть думаешь, ну ладно, там ошибка, незнание. А вот здесь зачем вы так это обозвали? Светланская, 12, дом в списках памятников значится как золотосплавная лаборатория Русско-Азиатского банка. Это что вообще такое? Здание в два этажа, Г-образное, площадью очень значительной. Там такое серьёзное производство? Лаборатория с огромными цехами, туда что, привозили вагонетки с золотой рудой? Почему золотосплавная? Вообще подобные лаборатории обычно занимают небольшую комнату. Там несколько тигелей стоит и золотой песок переплавляют, допустим, в слитки. Ладно, предположим, что она была где-то там, хотя это странно, зачем её там размещать, в доходном доме с магазинами, заведением общественного питания, а на втором этаже с комфортабельнейшими квартирами. Пускай банк выкупил этот дом, он же не для лаборатории её выкупил, а для использования и получения прибыли.
Светланская, 12 – дом Ваховича
В действительности это дом Ваховича. Когда он разорился, банк здание за долги и забрал. Я, кстати, искал потом и эту лабораторию. Она была в здании банка на Алеутской, 12, где сейчас картинная галерея. Кто придумал эту лабораторию в доме Ваховича? Ладно, ошиблись, но зачем весь дом обозначать этим названием? Нет ответа.
Ну ладно, я ещё раз повторюсь, фантазии 60-х, 80-х годов, может быть. В благородных целях, плевать, как это правильно называется, давайте всё-таки в списки памятников включим. Это важно, дом спасём. Но есть списки памятников и 90-х годов. Когда исторический архив уже переехал, когда краевой архив снял грифы секретности на документы, которые уже и в советское время не особо секретные были. Ты можешь проследить историю памятника на протяжении десятилетий, всё в твоих руках.
Но в 1996 году выходит постановление 314 Думы Приморского края. Там такой компот, как говорилось в фильме «Офицеры», просто безумие временами очевиднейшее. Ты не можешь понять, почему это сделано. Там, например, указано, что Семёновская, 5а и 8а – это бывшие китайские театры. Но оба, если на них посмотреть, очень маленьких размеров, 5а – вообще деревянный, сейчас аварийный. Это уже вообще на грани безумия. Театр, ну хотя бы чисто физически, в размере своём, он не может быть таким маленьким, даже китайский. Ну, не знаешь как они выглядели, у нас есть же примеры – можно на Миллионку зайти, на Пограничной, 12-б в здании такого китайского театра сейчас детская школа художественной и спортивной гимнастики работает. Другой – на участке Лебедева, бывший кинотеатр «Родина» до постройки там нового здания. Как можно было в 1996 году написать такую очевидную, невероятную глупость? Ну вот написали же. А спрашивается, а кто занимался подготовкой списка памятников? Вообще экспертизу проходил этот список вновь выявленных? Судя по всему, нет, иначе бы просто это сразу было бы заметно. А делали всё это студенты исторического факультета под руководством тогдашнего директора музея Арсеньева Владимира Соколова. Как бы ничего плохого про него сказать не могу, но тем не менее результат вопиющий.
Кроме очевидной глупости с этими театрами, там много ошибок ещё и потому, что они пользовались старыми дореволюционными справочниками. А тогда была другая нумерация домов, но это не учитывали.
Снести нельзя сохранить
– Мы с вами много сейчас говорим про старинные здания. Их много, но город растёт, развивается. Что нужно сохранять, а что можно и снести? Где эта грань?
– Очень интересный вопрос. Помимо заметных зданий на главных улицах в любом городе, которые, конечно, следует сохранять, и по этому вопросу особо нет дискуссий, существует средовая застройка, дающая представление об определённой эпохе в истории города. Вот если брать улицу Пушкинскую, там до сих пор очень уютные деревянные дома встречаются. Их можно было бы, конечно, и снести, но, слава богу, их приняли под охрану, кстати, тем же 314-м постановлением 1996 года, да и до того. И сохранился уголок города, который очень в этом плане интересный. Спрашивается, достойны ли быть памятниками деревянные дома на Пушкинской, 15? Их там три. Человек, который будет против, скажет, что там очень плохо с канализацией, с водопроводом, лучше снести да новое построить, что-нибудь красивое, опять же в стиле старого Владивостока. А я считаю, а давайте мы их сохраним, вот эти три. Подумаем, как это сделать, как их отреставрировать, как провести канализацию, водопровод и всё остальное. Почему бы их не сохранить? Они – показатель эпохи. Мы смотрим на них и понимаем, что город был таким. Деревянные здания, когда их приводят в порядок, они становятся просто красавцами.
Фонтанная, 21 – такой дом. Опять же возвращаемся к агентству по использованию и сохранению памятников, это был их офис. Я сам там работал в то время, когда Хрипченко Виталий Викторович, бывший начальник краевого управления культуры, добился его реставрации. Они же сделали картинку. Это деревянный дом, превосходно выглядящий на своём месте.
Отреставрированное здание на Фонтанной, 21
Сейчас, слава богу, опять же не снесённый, спасённый дом профессора Рудакова (Гоголя, 27). Принимали его под государственную охрану как конспиративную квартиру, где было совещание по свержению колчаковской власти. Ну, это ерунда, ничего там такого не было. Но этот дом ещё более значимый, потому что это дом последнего директора Восточного института. А ещё он связан с народным образованием Владивостока – там работало 19-е училище. Опять же возвращаемся, во благо или нет нафантазировали. Была эта странная история с конспиративной квартирой. Квартиры-то, может, не было, но дом спасён, и сейчас готовится его реставрация. Его восстановят, приведут в порядок, он заиграет совсем другими красками. Дом и сейчас-то очень симпатичный. А после реставрации будет, я думаю, многократно лучше.
Давайте средовую застройку доводить до ума. Туристическим группам и жителям города это будет приятно для глаз. Вопрос лишь времени и денег. Самое главное – денег. Если это всё будет, какая-то программа продуманная, всё это будет реализовано – не возникнет вопроса, надо их сохранять или нет. Есть симпатичное старинное здание – хотим сохранить. Сохранили – отлично, молодцы.
Дом профессора Рудакова (Гоголя, 27) планируют восстановить
– Когда расширялся исторический Владивосток, новые советские районы часто строились на месте частного сектора. И в принципе до сих пор довольно много его в городе осталось. Некоторые дома там, наверное, достаточно старинные. И их всех тоже нужно сохранить?
– Нет, конечно.
– А где вот эта грань?
– Давайте по периодами брать. Если мы говорим о 30-х годах и застройке того же Дальзавода, дома которых были на сопках, за улицей Луговой, то они утилитарны в большинстве случаев, минимально эстетически ценные. Но если мы посмотрим на дома выше улицы Пушкинской, там есть такой совершенно изумительный домик, на Шкипера Гека, там такая репа, по-моему, на фасаде. Да, дом уже в частной собственности, да, он уже требует серьёзного ремонта, но выглядит он совершенно замечательно. Недалеко от него находятся дома дореволюционные, тоже уже ветхие, но они, безусловно, украшают этот околоток. Это Шкипера Гека, 5, 7, Пушкинская, 63, 65. Все эти дома желательно было бы сохранить, хотя они не внесены в список памятников.
Дом с репой на фасаде (Шкипера Гека, 1)
– В Матросской слободке тоже ещё остались несколько дореволюционных домов.
– Да, но в Матросской слободке целостной картины уже нет, потому что там всё-таки уже много современных зданий, но тем не менее. Но поскольку сама Матросская слободка – это всё-таки дореволюционная застройка в своей массе, там тоже очень интересные бывают истории у этих домов, хотя они тоже, вроде как, архитектурно не блещут. Но с исторической точки зрения, как памятники истории, не памятники архитектуры – вполне интересны.
– То есть важнее не то, как дом выглядит, а то, какая история с ним связана.
– Понимаете, какая вещь. Если здание чем-то интересно, если оно связано с какой-то в определённом смысле выдающейся личностью, по крайней мере выдающейся для истории Владивостока, то законным порядком такой дом сначала выявляют, то есть вносят в списки вновь выявленных памятников, он проходит историческую экспертизу безо всякого волюнтаризма. Нет там такого, что «хочу вот это, не хочу вот это». Есть определённые шаги в законодательстве, они прописаны.
– На ваш взгляд, это хорошая процедура?
– Да, просто надо этим механизмом активнее пользоваться. Кто-то выходит с предложением, даёт оценку и исторические сведения. Проводится экспертиза – достойно здание или недостойно? Допустим, достойно. Дальше – внесение в список вновь выявленных памятников. После этого, опять же, необходимо соблюсти процедуру – готовится выверенный список домов на утверждение в местный законодательный орган, там уже чётко все датировки, названия. А дальше – охранные обязательства, то есть работа с этим памятником, его восстановление и сохранение.
– У нас есть перечень памятников, который пополняется. Но всё-таки существуют старинные здания, которые памятниками ещё не являются. Какие здания заслуживают такого звания?
– Те, что ещё не снесли на Русском острове и на полуострове Назимова, – казарменные городки Владивостокской крепости. Можно подумать, ну казарма и казарма, но там каждый производитель работ старался показать свой класс. Очень красивые фасады, местами просто замечательные. Во Владивостоке, в самом городе, есть комплекс управленческих зданий Владивостокской крепости. Пока что только несколько домов приняты под охрану – Дом Шошина (1-я Морская улица, 1, стр. 2) и бывшее офицерское собрание, сейчас это военкомат (Верхнепортовая, 2-б). Всего там с десяток зданий, их надо брать под охрану ансамблем.
Верхнепортовая, 2-б
Как строили Матросский клуб
– Предположим, вам захотелось найти подробную информацию про какой-нибудь дом. Куда, помимо архива, вы ещё идёте? Какие материалы используете в своей работе?
– Ещё раз скажу, почему я туда, в архивы, вообще решил пойти. Хочешь сделать хорошо, сделай сам. После всех этих постановлений, куда вносились неправильные и странные названия памятников истории культуры, я подумал, что надо искать самому. И пришёл с этими вопросами в исторический архив Дальнего Востока и Приморский краевой архив. И засел там безвылазно практически на четверть века, примерно с 2000 года.
Если мы говорим про здания-памятники, которые прошли и царскую эпоху, и советскую, историю таких домов там и можно отследить. Название, датировки, не всегда точные, но хотя бы периоды постройки. И это такой постоянный процесс. Что-то ты знал 10 лет назад, а за прошедшие годы получил новую информацию. И естественно, что она более полная. Например, вот пример такой, свежий. Светланская, 68, Матросский клуб. В 2014 году я делал справку, хорошую, на 7 страниц. Неделю назад или чуть больше я по заказу строителей, которые проводят там реконструкцию, сделал справку на 20 листах. И источников, на которые я ссылаюсь исторических, не 15, а уже 50.
– Правда, что основной объём – это трофейный японский ангар?
– Совершенно верно, но даже не это самое интересное, там детали строительства крайне занимательные. Здание возводили как театр флота и даже получили от города на это разрешение. В 1948 году его закончили, а в 1950-м, через 2 года, проснулась краевая архитектура, которая сказала, что проект не утверждён должным порядком, не рассмотрен. Два совещания, заседания, стенографические отчёты.
Если мы посмотрим статьи в газете «Боевая вахта» или в «Красном знамени» о том, как открыт театр флота, как его строили, – там о том, какое замечательное здание, как всё здорово для города теперь. А в это же самое время материалы архитектурной комиссии заканчиваются постановлением – передать дело прокурору. За то, что бездарно потрачены 3 миллиона рублей, за то, что построили чёрт знает как и чёрт знает где. Там же все ответственные архитекторы, Смирнов и остальные объясняют, что ну нельзя ничего лучше было сделать за такой срок и деньги, что могли, то и сделали. Но предполагалось, что, конечно, будут посадки.
Ангарная часть Матросского клуба. Сейчас здание на реконструкции
В итоге всё было спущено на тормозах совершенно замечательно. И флот вывернулся, и краевые власти. Никто, видимо, не хотел это дело раздувать. Потому что пришлось бы сажать главного архитектора города Филатову. Флот в итоге сказал – ну, это не театр. Вот если бы это был театр, то тогда да, все ваши претензии справедливы (хотя строили театр). А так это Матросский клуб главной базы флота. И для Матросского клуба здесь всё идеально. И отвалите. И все «отвалили» и сказали – да, это Матросский клуб, никакой не театр. Все с этим согласились, и с тех пор это Матросский клуб. Все благополучно избежали наказания за, как было сказано, бездарное расходование средств.
Но, возвращаясь к объёму информации, она уточняется, пополняется. Я в какой-то момент решил повторить путь замечательного краеведа Бориса Владимировича Августовского. Он, не имея современных электронных аппаратов, десятилетиями выписывал разную газетную информацию по истории города, по зданиям различным, которые потом стали памятниками, по людям. Очень много он сделал, есть целый фонд Августовского в краевом архиве.
Когда я начинал работать, для меня это было большое подспорье. В 2019 году я подумал, что надо бы самому теперь всё это сделать, потому что времена поменялись, пришла новая техника. Если он давал статьи и заметки в сокращённом виде, я, читая, в какой газете это было, номер, год, тоже находил все эти номера, читал и фотографировал.
Новые книги о Светланской и китайцах
– О каком количестве домов у вас накопилось информации?
– Речь не только про здания, а в целом про историю города – в старых газетах много интереснейших сведений. У Августовского переписывание старых статей заняло около 20 лет, а я свой личный газетный архив создал примерно за 4 года. Объём очень большой. Для одного человека, наверное, колоссальный. Газетных номеров, я так прикидывал, я обработал больше 50 тысяч. Допустим, «Красного знамени» у меня больше 22 тысяч.
Работал в библиотеках – Горьковке, Общества изучения Амурского края, городских. Ежедневные, еженедельные, самые разные газеты. Такие статьи, благодаря тому, что я уже много знал из официальных архивных документов, позволили заполнить лакуны – например, узнать точный год постройки дома. В заметках попадаются совершенно удивительные вещи. Например, о том, что домовладелец Ким не согласен с решением городской оценочной комиссии по взиманию налогов и просит пересмотреть плату на том основании, что его дом сдан в эксплуатацию в таком-то месяце такого-то года, а налог с него хотят взять на два месяца раньше. Речь о доме на Океанском проспекте, 24, где был телеграф. Таким образом мы получили точную практически до дня дату, когда этот дом считается выстроенным официально. И это замечательно.
Океанский проспект, 24
Точно так же очень много информации из газетных публикаций было вытащено про китайцев до революции и в первые советские годы.
– Вы же опубликовали потом книгу о китайской диаспоре.
– Да, с Нелли Григорьевной Мизь к 155-летию города. Но там объём – 312 страниц с иллюстрациями, текста меньше. Сейчас, когда я прошерстил все эти газеты, понимаю, что по сравнению с материалом, который у меня есть сейчас, та книга по объёму – просто брошюра. Вопрос лишь в том, когда это всё в читаемый вид перевести. Заняться сейчас я этим не могу, потому что сейчас пишу книгу – про улицу Светланскую. 60% примерно уже есть, но это мы говорим о текстах, а нужен же ещё там большой иллюстративный материал. Помогает мне в этом очень здорово, должен отметить, краевед Вадим Красов, автор канала noel-17 в «Живом журнале». У него великолепный фотоархив, в том числе многие снимки он лично делал. Он находит много старых снимков сам, и ему ещё редкие кадры присылают читатели.
Утопленные и сожжённые
– Давайте сделаем шаг назад. Предположим, человек решил что-то узнать и воспользоваться для этого архивами. Насколько это сложно?
– Зависит от того, что он хочет узнать, есть ли эти материалы в архиве. Доступ свободный, но есть правила для работы. Я знаю, что в историческом архиве люди родословные ищут. Всё-таки очень здорово, что архив здесь, во Владивостоке. Самому навыком архивной работы обладать необязательно – можно сделать заявку на получение исторических материалов по интересующей теме. Специалисты в архиве прекрасные, я несколько раз, когда не было времени самому искать, заказывал сведения из церковных книг даты регистрации браков, смертей и так далее.
А если мы говорим о зданиях, о застройке, то там нет чего-то, от чего ты можешь отталкиваться. Предположим, сохранились бы документы строительного и архитектурного отделов управы. То есть ты открываешь, там все чётко – генпланчики, утверждённые фасады, согласованные проекты внутреннего устройства зданий. Вот если бы такое было, было бы очень просто и здорово. И тогда бы и вопросов не возникало: «А кто строил? Как правильно назвать это здание?» Всё было бы понятно. Но этого нет.
– Потерялось?
– Насколько можно судить по исторической справке фонда коммунального хозяйства, который находится в краевом архиве, во время наводнения, ну как я понимаю, тайфуна, документы были утоплены, утрачены, в подвале горисполкома. Насколько я помню, там была ещё информация, что трубу прорывало отопления. Почему они хранились в подвале, тоже понятно. В советское время БТИ начали делать новую инвентаризацию. Старые документы просто складировали за ненадобностью, а на их место приходила новая документация, сделанная БТИ. Их, конечно, можно было, я думаю, спасти, но поскольку документы уже были особо не нужны, их просто куда-то утилизировали, может, на макулатуру отдали или выкинули.
В итоге самых важных документов такого рода у нас не сохранилось. Приходится копаться, искать домовладельцев, их участки, в других документах. Это работа на многие-многие годы, что я, собственно, и делал.
Есть ещё эпизод, для историка – просто катастрофа. Это уничтожение Нотариального архива Приморской области с 1858 года по 1917 год. Он был просто сожжён. И существует акт, всё чётко, 1924 год, согласно распоряжению Центрархива, «уничтожен путём сожжения». Порядка 28 тысяч дел и тысяча книг.
Почему это было сделано – известно. Все сделки с недвижимостью документально подлежали уничтожению в первую очередь. Новая советская власть никаких частных собственников не признавала. И просто, чтобы стереть это всё с лица земли и чтобы никаких вопросов вообще не возникало, все документы до 1917 года утилизировались. Такие решения основывались на декретах о запрете продажи земли в городах.
– А были же какие-то исключительные случаи, невероятно редкие. Кажется, у Лангелитье купили какой-то дом. И ещё несколько таких примеров было.
– Купила советская власть, всё правильно. Почему эти документы ещё тогда сжигались? Как говорится, нету тела – нету дела. А почему так получилось с Лангелитье – иностранные граждане обладали правом сохранять за собой недвижимое имущество. Это была сделка 1936 года. Горкомхоз Владивостока тогда купил у дочери и сына Елены Лангелитье их главный корпус, который стал гастрономом, а сейчас ТЦ «Центральный» (Светланская, 29) и дом на Лазо, 6. Но им повезло – документы о праве собственности у них были на руках.
Ещё есть примеры, когда китайцам удавалось получить деньги за свои дома, но с ними было сложнее. В городе было очень много арендаторов, построивших дома на чужой земле. То есть они временно имели право собственности на дом, а через 10-15 лет после строительства всё это должно было отойти владельцу земли.
Поскольку все эти сроки не успели закончиться к началу советской власти, то многие эти дома зависли. Сначала же всё скопом отнимали. Проходила муниципализация. Владелец участка русский, советскоподданный или бежавший за границу? Всё теперь у горкомхоза. Но потом приходили адвокаты китайские, показывали договоры, что сейчас этот дом – их собственность. Право собственности на землю советская власть отменила в 1917 году, здесь вопросов вообще не возникало. А вот с домами сложнее. Те, что должны были перейти в собственность русского бывшего владельца, так и оставались в муниципальном фонде. А остальные, которые по договору ещё были в аренде, остались у китайцев. Их потом выкупали. Та же Семёновская, 6 – там часть осталась за муниципалитетом, часть вернули китайцам. Те сдавали квартиры «Дальзаводу», потом предприятие эти помещения выкупило.
Копия за 100 долларов и секретные архивы
– Удивительно, как много можно узнать из документов. Насколько вообще затратная история что-то исследовать?
– Вопрос в том, сколько вам документов нужно скопировать. Если говорить о таком сборе материалов, как у меня, то очень затратно. Спасибо Обществу изучения Амурского края, которое предоставило возможность поработать бесплатно в их фондах как члену общества. В архиве Приморского края или Историческом архиве Дальнего Востока любые копии стоят денег. Один, два, десять документов скопировать недорого. Если ты работаешь над проектом каким-то, то, естественно, конечно, заложены туда эти затраты. А если это постоянная работа на будущее, то, естественно, остаётся только тратить свои деньги, семейный бюджет потрескивает.
Впрочем, всегда есть с чем сравнивать. Я, например, таким же образом копировал документы в Национальном архиве США и в Библиотеке конгресса. Оба – федеральные учреждения, что одно, что другое. Но разница в цене колоссальная. Если в Национальном архиве на прекрасных сканерах делаешь копии за 25-50 центов, то одна фотография, которая мне была нужна в Библиотеке конгресса, стоила 100 с лишним долларов. Вот такие цены. Как-то это обосновали, всё официально.
– По поводу архивов последний вопрос. Владивосток долгое время был закрытым городом. Мне рассказывали, что бывает так, что с документом можно ознакомиться, но копии делать нельзя, они как бы всё ещё секретные. Такое у вас часто бывает?
– Не очень часто. Но я знаю один такой полностью секретный фонд, вот с ним сложно. Он находится в ведении ФСБ, но хранится в краевом архиве. Там информация по поводу репрессированных. Засекречены и сами документы, и их опись. Мои попытки найти информацию о некоторых китайских революционерах, причём я точно знаю, что не все были репрессированы, некоторые прошли славный путь в Советском Союзе и потом в Китае, ни к чему не привели.
Такого рода запрос мы делали с Алексеем Буяковым, председателем Общества изучения Амурского края. Я точно знаю, что люди, о которых мы спрашивали, учились в китайской Ленинской школе и попутно забрасывались в Маньчжоу-Го и на другие оккупированные территории Китая, вели там работу вплоть до диверсионной. Это я всё запрашивал ещё к прошлой годовщине Победы. Весь фонд сейчас закрыт, и описи его тоже. Если бы хотя бы последние были рассекречены, я бы нашёл нужные фамилии и мог бы запросить конкретное дело. А так я дал список фамилий, мне пришёл один невразумительный ответ – что тут есть репрессированные, конкретизируйте, кто вам нужен.
Утраченные дома Владивостока
– А где находилась эта Ленинская китайская школа?
– Она располагалась в бывшем здании областного правления, на углу Алеутской и Светланской. В 60-х годах была снесена во время подготовки к строительству площади и здания крайисполкома.
– Учитывая, что и в советское время сносились здания, и недавно, при строительстве моста через Золотой Рог, какие дома вам особо жаль, что их не удалось сохранить?
– Ну, как раз здание Приморского областного правления очень жаль – там такая архитектура замечательная была. Предполагалось, что площадь будет широкая, а здание, по мнению главного городского архитектора Юрия Траутмана, не вписывалось. Предполагалось, что снесут и здание на Алеутской, 16 (там, где приёмная президента была в нулевые). Я точно знаю, что общественность воспротивилась, и это здание удалось отстоять. Но оба соединённых здания областного управления были уничтожены.
Алеутская, 16
Штаб Владивостокской крепости был снесён, когда почтамт строили около вокзала. Насколько можно было его сохранить, сложно судить, но оно очень красивое было. И в архитектурном, и в историческом плане было очень значимым. Со всеми этими переворотами Гражданской войны. В него стреляли, его защищали и так далее.
– А ещё было здание, кажется, где сейчас остановка «Семёновская»? Дом Кариополи, в советское время – фабрика игрушек.
– О, это здание было жалко всем. Даже протесты были, во времена Перестройки. Там и Общество охраны памятников возмущалось, и люди не хотели его сноса. Но тогда был лозунг, что надо с транспортной развязкой что-то делать, а здание уже катастрофически износилось, оно скоро рухнет. Очередное враньё, для желающих освободить территорию. И в наше время памятники некоторые тоже хотят снести под этим надуманным предлогом.
В общем, его сносили, потому что хотели перекрыть вообще железнодорожные пути и сделать проезд со Светланской (тогда – Ленинской) сразу на Алеутскую (тогда – 25 Октября). Но это не было реализовано. Появился сквер со слониками. Ну хорошо, вроде бы открытое пространство получилось, зелёная зона, давайте сохраним. Нет, в конце 90-х сказали, что надо делать транспортную развязку. Ну, давайте. Сделали. Но на какой чёрт тогда «Клевер Хаус» туда же воткнули? Вам нужна хорошая развязка? Сделали её, она была. Воткнули ТЦ, теперь эта развязка очень тесная, транспорта-то много.
Вернуть историю из забвения
– Но всё-таки остались здания, которые удалось отстоять и сохранить, и вот они сейчас ремонтируются многие, слава богу. Как вы считаете, насколько хорошо у нас здания старинные реставрируются?
– По реставрации есть несколько очень хороших примеров. Например, отлично отдраили специальными растворами фасады ФТИ – Светланская, 40. Как отлично заиграли эти кирпичики, плитки. Есть пример сохранения здания хотя бы в общем виде. Не то, чтобы это была реставрация, скорее, капитальный ремонт. Светланскую, 111 перед тем, как она должна была уже развалиться окончательно, всё-таки выдернули из забвения. Опять же, Борис Дьяченко к этому руку приложил. Это зелёное здание почти на Дальзаводе, там сейчас ЦБ. Хотелось бы вернуть ему, конечно, некоторые детали на фасад. Например, там была над фронтоном скульптура медведя. Китайцы этот дом так и называли – «Дом с медведем».
Увы, есть не такие радужные примеры. Сейчас, например, идёт ремонт (реставрацией это назвать нельзя – ни научной, ни полунаучной) Светланской, 59 и Светланской, 61, Дом Петерец и дом Вальдена. В одном стиле они сделаны, проект архитектурного бюро Юнгхенделя, строились практически одновременно. И вот сейчас 59-й дом как бы отреставрирован, в лесах 61-й. Но что мы видим на 59-м доме? Там большое количество скульптурных элементов на верхних частях фасада. Последние годы они стали отваливаться. Но существуют сохранившиеся детали, они там друг друга дублируют. Но вместо того, чтобы снять с сохранившихся частей мерки и восстановить утраченные элементы, всё просто заштукатурено.
– Я общался с компанией, которая этот ремонт проводила. Я так понимаю, что там, к сожалению, большая проблема с финансированием – они сделали максимум из того, что возможно в рамках выделенного бюджета.
– Да тут я не спорю, к этой компании у меня нет претензий, фасад сделали достаточно аккуратно. Вопрос к заказчикам. Это не реставрация, максимум – капитальный ремонт.
А что у нас федеральные органы, в данном случае суд, который занимает японское консульство бывшее. Почему грифоны разваливаются несколько лет?
Но самый выдающийся пример свинского отношения к зданию, опять же находящегося в федеральной собственности, – бывший особняк военного губернатора на Светланской, 52. Я знаю, что там сейчас готовят реставрацию. Но его должны были отремонтировать к саммиту АТЭС! 13 лет прошло.
– Здание недавно передали в краевое ведение.
– Хорошо, сейчас у края головная боль по выделению средств. А всё время нахождения в федеральной собственности не было возможности выделить денег? При этом всё это время там находились важные федеральные структуры. Это просто откровенное издевательство над зданием, оно, как говорится, не молодеет. Это вопиющий случай.
Бывший особняк военного губернатора на Светланской, 52
– Я тут с вами согласен. А ещё библиотека на Светланской.
– Там непонятно, в каком состоянии сейчас здание, потому что стоят эти щиты фальшфасада. Я успел его сфотографировать сзади, за сутки до того, как это всё обтянули.
– Реставраторы меня убеждают в один голос, что восстановить можно любое здание, вопрос в деньгах.
– Конечно, они правы. Такое явление, как научная реставрация, никто не отменял, она включает в себя массу аспектов. Вот когда будет прописано в проекте «Научная реставрация», можно не сомневаться, что всё со зданием будет хорошо. Пригласят нужных специалистов, если надо, я так полагаю, из Росреставрации можно привлечь людей. Всё это можно, вопрос денег.
От Плансона до Порецкова
– Очень сложно выявить, кто был архитектором некоторых старинных зданий. Но всё-таки у нас есть имена довольно известные, которые и в имперский период творили, и в советский. Назовите, пожалуйста, самых авторитетных и любимых, на ваш взгляд.
– Если говорить о советском времени, то, конечно, Порецков вне конкуренции, очень серьёзный профессионал, мастер своего дела. Я видел его проекты, которые не реализованы. Очень интересный был проект с надстройки 1-й Морской, 2. Это здание и так надстроили в 1970 году, но я видел проект Порецкова 50-х годов – там он очень красиво и аккуратно вписал три новых этажа. Вроде как и советская классическая архитектура присутствует, но настолько гармонична первым двум имперским этажам!
Он был мастером надстроек и перестроек. Конечно, здание Морского штаба, ставшее крайкомом, – вершина его творчества. Сейчас это банк «Приморье», Светланская, 47. У него там во время реконструкции здания бытовка была, он прямо на месте чертежи делал.
Светланская, 47
– А имперский период?
– Та же самая история, что с советским. Когда кого-то знаешь, можешь и назвать. Вот Юнгхендель, здание магазина «Кунста и Альберса», в советское время – ГУМ (Светланская, 33–35), где мы сейчас находимся. Дома 59 и 61 на Светланской, его личный дом, Океанский проспект, 13а. Это были известные дома, известно сразу, кто делал.
А бывает так, что информация приходит постепенно по архитекторам, раскрывает людей, которые вроде так особо и не заметны были. Иоганес Сердакович Багинов – такой человек. Меня по стечению обстоятельств связали с его правнучкой, она в Ереване живёт, сейчас переписываемся. Было известно, что он построил «Золотой Рог», гостиницу с рестораном для Галецкого (Светланская, 13). Его личный дом известен, Светланская, 16.
А тут выяснятся, что он, например, дом Пьянковых построил, Светланская, 43, который Дом книги был в советское время. Флигели офицерские, портовая контора, Светланская, 72, 74, 80, 80а. И он как архитектор сразу так заблистал!
Отреставрированный дом Пьянковых (Светланская, 43), известный как Дом книги
– А флигели разве не военные инженеры строили? Ещё одна ошибка, получается?
– Не совсем. Работала целая комиссия по расширению Владивостокского военного порта. Военные инженеры в этой комиссии разрабатывали проекты в целом. Этажность, площадь такая-то. Но оформление фасадов было практически почти полностью на Багинове. Он перед началом строительства как раз находился в это время в поиске работы – ушёл с должности городского архитектора. Его тогда и приметил порт, и он много лет там работал, почти до 1910 года. Работал по договору, ему эту работу зачли в его послужной список по гражданскому ведомству.
У него была такая интересная, как сейчас говорят, фишечка. В общем, архитектурная деталь, которую он употреблял, это был его такой знак своеобразный. По виду – что-то типа ракушки. Этот элемент у него везде – на фронтонах, на парапетах. А тут ещё у меня такая удивительная удача была. В библиотеке Общества изучения Амурского края хранится альбом очень большой, чуть ли не 1 метр на 70 см. И он подписан, внесён в каталог под ни о чём не говорящим названием. Скажем, сборник архитектурных чертежей. Я его запросил, мне его выдали впервые с 1950-х годов. Я когда его открыл, у меня просто глаза на лоб полезли, потому что это оказался студенческий альбом Багинова, который он не увёз с собой за границу! Видимо, подарил обществу. Большой, девать его было некуда. И там среди его чертежей – эта архитектурная деталь во всей красе, которую он потом везде, где только мог, использовал. Видимо, потому и ставил, что она была его личная, не где-то позаимствованная, хотя тут трудно говорить, я же не архитектор.
Фирменная архитектурная деталь Иоганеса Багинова на Доме книги (Светланская, 43)
– В общем, если говорить про имперский период, то многих мы просто не знаем?
– Ну не всё так плохо. Например, Амир Хисамутдинов и Ив Франкьен по-настоящему открыли нам Плансона. Они в центре русской культуры Сан-Франциско всё что можно вытащили, книгу написали, фотографии привезли, причём фотографии изумительные, заверенные нотариально, что это он строил. Вот как раз к нашему вопросу о названиях памятников. Физиотерапевтический институт (ФТИ) бывшее административное здание Кунста и Альберса напротив главного корпуса на Светланской, 40 – уже все документы есть, доказано, что Плансон строил. Здание Госбанка (Светланская, 71), дом Штейнбаха (Светланская, 55). Но пока что в списках значатся старые данные.
Светланская, 38/40 построил архитектор Плансон
Самые старые здания Владивостока
– Какое здание Владивостока является старейшим, сохранившимся до наших дней?
– Не могу утверждать, что самое старое, необходимо всё-таки документы посмотреть. Но одно такое находится по адресу: Почтовый переулок, 7а. Оно смешанного типа – там низ каменный, а верх – деревянный. На нём художник Павел Шугуров с коллегами поместил барельеф – фотограф Шульц идёт на рыбалку (на самом деле на барельефе Отто Лингольм. – Прим. ред.). Очень милое украшение, дом не портит. Правда, логичнее туда поместить изображение Ивана Чурина, основателя знаменитого торгового дома. Это его личный дом. Он наверняка там не раз бывал, когда приезжал во Владивосток ещё в те далёкие времена, когда сам разъезжал по своим филиалам. Есть переписка 1886 года, где представитель фирмы пишет о том, что они хотят несколько зданий, которые находятся в частной собственности владельцев фирмы, перевести в общий фонд фирмы и просят дать бумаги о том, когда построен этот дом. И управа в ответ пишет, что у них документы о дате постройки тоже не сохранились, можем точно говорить о 1886 годе, но здание построено раньше, а насколько раньше – сказать не можем.
Почтовый переулок, 7а
Второй дом интересный сохранился благодаря тому, что он был внесён в списки как конспиративная квартира. Лазо, 16. Тоже низ каменный, верх – дерево. Вот опять же, хорошо это или плохо, но памятники революционного периода такие сохранялись, домик до нас дошёл. Может, там и была конспиративная квартира, я этот вопрос не разбирал.
Дата постройки 1885-1886 годы, владелец – Иван Андреевич Фёклин, служащий городской управы. Ну и в то же время он там и бизнесом занимался, как было написано в некрологе о нём, на его могилу китайское купечество принесло венок с надписью «Доброму Ивану Андреевичу». Это здание было построено как их семейный дом, потом они строили и другие. Когда он умер, и дела вела вдова. Железная дама – занималась торговлей, домостроительством. На неё было заведено уголовное дело, и был суд. Обвиняли её в том, что по её наущению были сожжены две лавки конкурентов на Семёновском базаре, уголовщина чистой воды была. Она выкрутилась из этого дела, была признана невиновной. Хотя вроде как все факты указывали на то, что это всё дело действительно она спонсировала.
Светланская, 57 (слева, с мансардой) – старейшее из сохранившихся каменных зданий Владивостока
Это маленькие дома. А первый большой, тоже 1886 года, – дом Лангелитье, она же городская управа, городская дума, телефонная станция на Светланской, 57. Здание надстроили в 1935 году и вот уже в 2000-х годах сделали ужасную мансарду.
– Будем надеется, что наши исторические здания всё-таки будут сохранять в наилучшем в виде. Спасибо за такой интересный и содержательный разговор.
– Всего доброго. До свидания.
