Запустив всего два года назад производство сверхлёгких инвалидных колясок в Приморье, группа компаний «Русский карбон» готовится к выпуску ещё порядка сорока позиций средств реабилитации, а также к переезду – в прежнем здании становится тесно. Андрей Теняков решил взяться за новое направление через несколько лет после того, как нашёл для себя карбоновую коляску в Англии и выяснил, что у нас ничего подобного нет. Созданный им «Русский карбон» является резидентом свободного порта Владивосток. По словам Андрея Александровича, социальный бизнес получилось «вытянуть» только благодаря этому преференциальному режиму.
Вчера...
Перед аварией у Андрея Тенякова всё складывалось неплохо: семья (дочке было всего несколько месяцев), несколько направлений бизнеса – в частности, заготовка и переработка круглого леса. В 2000 году он экспедировал на переработку груз из тайги, ехал пассажиром. Водитель не справился с управлением, и машина перевернулась. Шофёр выпрыгнул, а Андрей Теняков в 23 года получил травму позвоночника. Реанимация, долгая реабилитация, потеря бизнеса и – инвалидная коляска.
Коляску выдали, она весила 32 килограмма и оптимистично называлась «Надежда». Андрей её переделал, распилил, сварил, максимально уменьшив вес и ширину – чтобы пройти в дверной проём. Когда позже накопил денег, купил другую, активного типа. Её заказали в Москве по точным размерам – как костюм:
«Я отъездил на ней 16 лет. Много раз ремонтировали, но настал момент, когда ремонту она уже не подлежала. Для меня в 2016 году остро стал вопрос самостоятельности. Я уже с 2001 года сам водил автомобиль – поставил ручное управление. Смог оборудовать себе вход в подъезд хрущёвки – по моим чертежам сделали пандусы… Но с коляской была проблема. Всё не то, искал такую, чтобы достать её самому из машины и двигаться дальше без посторонней помощи».
Такую нашли только в Англии – из карбона, по размеру, и продавала её паралимпийская чемпионка… Андрей Теняков говорит, что после покупки его жизнь изменилась радикально – он стал абсолютно самостоятелен.
А ещё он стал интересоваться возможностью производства таких колясок. Выяснилось, что в России специалистов по углепластикам (это и есть карбон) можно по пальцам пересчитать. Но всё-таки они есть:
«Мне помог Василий Архипов – это московское КБ «Архипов». Познакомил с промышленными дизайнерами и людьми, которые дали какие-то вводные по углепластикам, по тому, как лучше подойти к процессу. Помог Данила Черных, тот делал карбоновые мотобайки, и мои инженеры обучались у него в Питере. Первый прототип мы проектировали здесь, во Владивостоке, выпустили его в 2021 году».
А годом раньше Андрей Теняков получил грант в конкурсе «Приморский старт», где было 150 претендентов. На те два миллиона рублей смогли закончить разработку и сделать прототип. Теняков был тогда резидентом технопарка «Русский» – там и инженеров подыскал. Когда те учились в Питере, разработали вторую коляску и её представили в качестве результата на ВЭФ в 2021 году. Да, гранты не возвращают, но за них отчитываются – деньги не могут уйти в никуда.
Результат впечатлил и губернатора, и министра промышленности и торговли РФ Дениса Мантурова. Понравились не только инновационные материалы, но и необычный вид, хороший дизайн. В конце 2021 года в новом грантовом конкурсе регионального правительства Теняков получил 50 млн рублей на организацию первой линии по производству кресел-колясок из композитных материалов.
«Мы сразу въехали в помещение, где организовали производство, – говорит руководитель производства Руслан Валиев, он работает с Андреем Теняковым уже два года. – Деньги закончились буквально за три-четыре месяца, дальше мы уже стали самостоятельной компанией. Сроки были очень сжатые. Набрали команду, запустились и дожили до сегодняшнего дня. С планами на будущее».
Цель, которую ставил герой нашего материала перед собой и перед командой, – сделать коляску с повышенными возможностями. В итоге он стал основателем и руководителем группы компаний «Русский карбон».
Коляска для людей
Павлу Ягьяеву 22, и травму он получил недавно. Коляска у него первая и, надеется, последняя: врачи дают хорошие шансы на выздоровление. Павел показывает, как выезжает из квартиры на первом этаже, спускается по пандусу и отправляется гулять. Говорит, проблем с въездом-выездом нет, да и к домофону легко дотянуться. Ну а в поездки – когда с чужой помощью, когда сам. Вот на такси вообще без проблем – вызывает, выезжает из дома, садится в машину. Перепрыгнуть на сиденье для него несложно – парень мастер спорта по самбо и рукопашному бою, занимался брейк-дансом, а сейчас увлёкся следж-хоккеем:
«Коляска складывается, так что всё нормально. Она удобная, выглядит хорошо, это тоже важно – карбоновая, колёса цветные. Очень лёгкая. Минусы? Наверное, пластиковая защёлка, которая держит ноги. Замерзает и лопается на морозе, я уже сам поставил другую».
Ещё один минус – передние колёса. Павел Ягьяев говорит, что они застревают в ямах и неровностях. Наверное, нужен больший диаметр и протектор пощедрее. Коляску Павлу подарил один из благотворительных фондов.
Сегодня...
Цех по производству карбоновых колясок – на Чуркине, рядом с мостом через бухту. В арендованное здание въехали в 2022 году. Цех просторный, с большими окнами и высоченными потолками.
У ООО «Факир», занимающегося производством, основательный инженерный отдел. То есть продукция – не чья-то копия, это собственный, в том числе интеллектуальный продукт. Здесь создают прототипы, тестируют и распределяют нагрузки. Наступивший год для инженеров будет непростым, но об этом позже.
Сейчас здесь делают активные и пассивные коляски. Пассивные, домашние и прогулочные – для тех, кого возят. Ну а активные – для тех, кто хочет быть самостоятельным и вести наполненную жизнь. Коляска должна быть лёгкой – это очень важно. Ведь человеку нужно свой вес «везти», и коляску тоже. И если он тянет на 100 кг, а коляска на 30 кг, особенно и не поездишь – слишком тяжело. Ну а 10 – это для колясочников как лёгкие туфли или кроссовки.
«Наша весит порядка 9 килограммов, – говорит Руслан Валиев. – Понимаю, что у нас избыточное качество, но всё-таки есть куда стремиться. Я знаю, в каких местах можно «похудеть» и достигнуть восьми, а то и семи с половиной».
Что касается описанных выше замечаний от непосредственного пользователя, Руслан Валиев соглашается: да, есть проблемы с фурнитурой, их решат. Компания молодая, ей всего полтора года. Ну а если к колёсам вопросы, можно изменить конструктив коляски, поставить 5 или 6 дюймов. Поначалу действительно делали только маленькие – на четыре.
82% в коляске – это российские компоненты, в том числе и карбон. Кресло действительно лёгкое по сравнению с конкурентами. Раньше его делали за месяц, а конкуренты – за три. Сегодня во Владивостоке могут изготовить коляску за пять дней. Причём запущено серийное производство по индивидуальным параметрам. Что это такое? Собирают коляску по так называемой анкете клиента. Со всеми антропометрическими данными: ширина сиденья, длина голени, объём бедра, наклон спинки, цвет. Каждая коляска – как удобная обувь для здорового человека. Выполненную заготовку передают на участок сборки. Но есть заготовки, которые присутствуют во всех колясках. Руслан говорит, что коляску придумал основатель компании, а они с инженерами и производственниками довели её до состояния сегодняшнего дня.
На производстве имеется несколько участков. Первый – раскрой, где работают с карбоном. Он идёт в рулоне и выглядит как плотная ткань. Раскроенные детали уйдут в матрицы – формы. Ну а потом карбоновые формы вакуумным методом заливают смолами. И карбоновые полосы, наслоенные друг на друга, становятся единым целым. Есть ещё формовка, обрезка, шлифовка, окраска, фрезеровка, где высверливают технологические отверстия. Это тот же конвейер, разве что без длинной ленты. Есть участок склейки, где должна выдерживаться определённая температура.
А ещё швейный участок – он отвечает за ремни, спинки, сиденья. Участок сборки. И есть участок, который, как в автопроме, называют «свадьба». Там раму стыкуют с кузовом, а здесь «женят» шитьё с остальными частями.
Последняя точка – контрольная, где проверяют стандарты качества и соответствие анкете. Здесь много фонарей, чтобы создать бестеневую зону - нужно разглядеть каждый сантиметр. Кроме того, есть критические контрольные точки. Например, перед тем, как склеить коляску, – это уже необратимый процесс. Нужно перепроверить все комплектующие, чтобы избежать дальнейших вложений в заведомый брак. И ещё – после формовки, когда деталь после печи изъяли из матрицы. И есть ещё важная точка – после покраски.
Рабочий день длится восемь часов, вводить смены пока нет необходимости. Расчётная мощность – 21 коляска в день. Однажды поставили на колёса 33 коляски, и это был рекорд. Ну а средний результат 30 – здесь говорят, что пока этого достаточно. В цеху работают в том числе и колясочники – то есть сами пользователи.
Завтра...
Карбоновая коляска легко разбирается и собирается, как конструктор. И, как конструктор, может «обрастать» новыми деталями. Сейчас здесь тестируют новую модель экзобайка и скоро запустят производство. Электроприставка, которую можно присоединить к коляске, выглядит, как передняя дека самоката. Передняя ось коляски приподнимается, колесо экзобайка становится ведущим, и ты едешь, как на байке – разве что помедленнее. Может двигаться вперёд и назад.
Въехав, казалось бы, совсем недавно, цех готовится к новому переезду – нужно помещение побольше. Здесь работают 82 человека, но в следующем году цифра может приблизиться к 180. Руслан Валиев, сам по образованию инженер, говорит, что в производство хотят ввести порядка 40 новых позиций. Всё это средства реабилитации:
«Их нужно разработать, сделать тестовые образцы, которые называют прототипом. Спортивный сегмент, детский… Для детей с ДЦП очень сложная в проектировании коляска. Инженеры сейчас полностью этим загружены».
Карбоновая коляска сегодня стоит 250 тысяч рублей при сравнительно небольшой доходности – и материалы дорогие, и много ручного труда, который не автоматизируешь. Компенсация на приобретение коляски из краевого и федерального бюджетов эту сумму «закрывает». В прошлом году она была 150 тысяч, в этом году подняли до 250. Обращаться за консультацией можно в центр «Опора». А вот в других регионах иначе – компенсации бывают гораздо ниже, в том числе на Дальнем Востоке. В январе Андрей Теняков участвовал во встрече с предпринимателями, которую провёл в Хабаровске президент России Владимир Путин. Предприниматель в записке по итогам встречи предложил сделать компенсацию одинаковой по стране, сравнять её с приморской.
Ступеньки
Бывает, что жизнь и карьера – как по линейке. Окончил школу, получил образование и шагаешь соответственно диплому. У Андрея Тенякова всё иначе. Было много разных направлений, за которые он брался без оглядки на «корочки» – вникал, погружался, вытягивал.
Ещё в школе получил специальность токаря-краснодеревщика. Работал на станках, очень нравилось. А когда занялся лесопереработкой, вместе с инженерами мореходного училища проектировал первые станки для выпуска бруса для домокомплектов по японской технологии. Это было в 90-е.
«А вообще, первое образование моё – я учился на медбрата. Но не сложилось: школу окончил в 83-м, институты стали платными, родители потеряли работу. Одно, второе, третье… Жил в Находке, поехать учиться не было возможности. Окончил курсы водителей, получил профессиональные права со всеми категориями. Потом – дополнительное образование, стал матросом. Но в море так и не пошёл», – рассказывает Теняков.
Было время, когда после травмы Андрей делал курсовые и рефераты студентам. И сам быстро учился, много читал. Говорит, что за два года написал огромное количество работ, начиная от психологии и заканчивая железобетоном. Больше всего запомнил «Лимбическую систему мозга и эмоции человека»:
«Очень интересная работа получилась. Источников не было, поэтому пользовался зарубежными сайтами, переводил, мне самому очень понравилось. Тогда ещё никто понятия не имел об эмоциональном интеллекте. Я написал целую работу по этому поводу».
Когда на Русском открылся университет, поступил туда. Хотя попытки были и раньше – в 2003 году занялся дистанционным образованием. Проучился год и решил – не те знания, не тот формат, не то качество. Это была заря «дистанционки». В 2013-м пришёл уже в ДВФУ – после того, как сделал индивидуальную программу реабилитации. Без неё на тот момент поступить уже было невозможно. Получил специальность – экономист.
Учёба как осознанная необходимость
Сейчас владивостокские производители карбоновых колясок разрабатывают свою учебную программу. Вернее, обучающую. Хотят проехать с ней по краю – показать людям, как правильно и корректно взаимодействовать с людьми на колясках.
«При виде инвалида здоровый человек либо бросается на помощь, либо делает вид, что его не замечает, – говорит директор по развитию Елена Шарощенко. – Потому что не знает, как верно себя вести. Есть некий психологический барьер, и с этим нужно уметь справляться. И если хочешь помочь – помогай грамотно. А люди начинают толкать коляску, человек может просто из неё выпасть».
В этом году ООО «Факир» откроет центр помощи людям с инвалидностью. Здесь говорят, что важная задача – не только делать удобные коляски, но и научить ими пользоваться. Случалось, люди пытались управлять ими как обычными тяжёлыми колясками – и просто опрокидывались.
Ещё один аспект – помочь «собраться» после травмы, если невозможно вернуться к прежнему делу. Здесь хотят в зависимости от интересов человека и физического состояния показать, что можно научиться чему-то новому и работать. Это называют составлением карьерного сценария. Вот здесь, на производстве, есть станки с ЧПУ – и тут вполне может работать колясочник.
И третье направление – верный подбор средств реабилитации. Да, человек может хотеть именно эту, карбоновую коляску. Но по характеру травмы, физическим особенностям не может ей пользоваться. Значит, нужно что-то другое, чтобы потом правильно пройти социальную адаптацию. Ведь коляска для него – это ноги. Купил неудобную обувь – чувствуешь себя не в своей тарелке. А здесь есть инструкторы, которые знают, умеют, помогут.
То есть, кроме производства, во Владивостоке запустят центр и социальные программы, которые воспитывают общество: рядом живут такие же люди, как и вы – нужно лишь научиться правильно себя с ними вести. Руслан Валиев рассказывает, что как-то проехал с Андреем Александровичем пол-Китая за две недели и особо не помогал. А вообще, «враг» для колясочника – тот, кто бросается на помощь. Так человека лишают самостоятельности, и он не учится справляться сам.
«Если нет недугов, которые объективно мешают, нужно справляться самому, – говорит Елена Шарощенко. – Но должны быть сильные руки, и над этим следует работать. Одна из наших клиенток трижды в неделю ездит в зал, укрепляет спину и руки. Говорит: не хочу, чтобы меня возили, я сама. И нужно, чтобы окружение к этому подталкивало. Вот у нас на работе, садимся вокруг стола пить кофе. Андрей Александрович: «А мне?» А мы ему: «Сами, Андрей Александрович!».
Трудности роста и бюрократические барьеры
«Создавать что-то с нуля очень сложно, – говорит Андрей Теняков. – Начиная от разработки элементарных документов и проектирования. Очень тяжёлый был путь, мы несколько раз оказывались на грани закрытия проекта. Не хватало денег, людей, чтобы реализовать его – разработать модель коляски. По оценкам специалистов, только это обходится в 15-20 миллионов. А наладить серийное производство – целая история. И конечно, без профессионалов было просто невозможно. Мы много работаем над этим. Это и круглосуточная работа, и бессонные ночи, и упорство, и где-то удача».
Если трудности роста во многом твои, то оптимизация бюрократических барьеров нередко от тебя не зависит. Чиновники и проверяющие органы говорят однозначно: это должно быть так, и никак иначе. Вопросов у социальных предпринимателей очень много – взаимодействие с надзорными органами, очень серьёзные требования к производству средств социальной реабилитации. Коляска, специальная одежда, трость, костыли – всё проходит долгие технические, клинические, токсикологические испытания. Для этого сертифицирована лишь одна лаборатория в стране, и процесс может растянуться на годы:
«Возникает много проблем при создании технической документации. Её не могут безошибочно сделать даже специалисты. У нас в штате целый отдел по работе с такими документами, и они не справляются без ошибок. А менторство как таковое отсутствует. После разговора с президентом наша ситуация поменялась – появился куратор, мы постоянно на связи, решаем вопросы вместе, но путь очень сложный. Чтобы создать технические условия на коляску, нужно использовать 32 ГОСТа, которые ссылаются друг на друга. А помимо ГОСТов, есть ещё внутренние нормативные акты, те или иные характеристики, которых нет в свободном доступе, и получить консультацию невозможно. И чтобы вывести продукт на рынок, можно потратить год-два.
А если приходится вносить изменения в конструкцию, материалы, вы полностью проходите этот путь заново. Многие просто останавливаются. Поэтому у нас нет современных технических средств реабилитации. Плюс деньги. Лабораторные исследования, технические испытания – это очень дорого. Регистрационное удостоверение на коляски обошлось нам в 4,5 миллиона рублей. А изменения – может, чуть поскромнее сумма будет, но тоже миллионы. Но наши коляски имеют достаточно высокую цену, и можно предположить, что это окупится. А если костыли за 500-600 рублей? Для них стоимость такого оформления несоизмеримо высока.
Отношение к таким проектам нужно менять в корне. Мы понимаем, что Минздрав стоит на страже здоровья нации. Но должен быть разумный подход. Излишняя забота оборачивается излишней бюрократией. Которая не позволяет отрасли развиваться и давать людям то, что нужно. Зарубежным компаниям проще зайти на наш рынок, чем своим производителям выпустить что-то новое».
