История клуба подводного поиска «Восток» началась во Владивостоке 35 лет назад. Создали его дайверы, которым стало мало просто погружений, а хотелось заниматься исследованиями, историей, поиском артефактов. Клуб, который основали Виктор Волошин, Генрих Костин, Павел Курилов, Сергей Бевз, объединил приморские секции подводного плавания. И сегодня число судов, обследованных только в заливе Петра Великого, перевалило за полсотни, ценные находки исчисляются десятками, и почти каждая становится частью очередной захватывающей истории. Но интересы «Востока» – это далеко не один залив, да и не только суда. Работы хватит ещё на долгие годы. С 2018 года клуб работает под крылом Русского географического общества, оставаясь при этом самостоятельной единицей и одним из самых необычных объединений энтузиастов на всём Дальнем Востоке.
Вчера, сегодня, завтра
У штаб-квартиры «Востока» на берегу Золотого Рога – под мостом со стороны Чуркина – выстроен парад старых якорей и якорных камней. Это отдельное направление поиска, предмет исследовательского интереса. Якоря находят чаще всего – китайские, японские, российские. Абсолютно разные, их в основном классифицируют по числу рогов или лап.
В центре площадки – самый крупный якорь, целых пять тонн, который клубу передали энтузиасты. Скорее всего, говорят в клубе, это запасной с броненосного крейсера «Россия», упоминание о нём есть в литературе. Крейсер прошёл Русско-японскую войну, Первую мировую, а в 1922 году его разобрали в Германии на металл. С якорем ещё предстоит поработать – очистить, законсервировать кузбасслаком или другими растворами.
Консервация находок из моря – отдельная история. На воздухе металл быстро превращается в труху – его нужно опреснять и наносить защитное покрытие. Один из участников клуба даже прошёл обучение, чтобы грамотно сохранять металл.
Упавшему в море в 1948 году пропеллеру от лендлизовского самолёта «Дуглас», хоть и дюралюминиевому, но тоже потребовалась защита. Эта последняя находка нынешнего сезона уйдёт в музей клуба – он уже зарегистрирован, и начата работа по описанию имеющихся раритетов. В предыдущие 35 лет часть крупных находок передавалась музею Арсеньева, часть – музею ТОФ. Теперь есть возможность самостоятельно формировать коллекцию и предоставлять её для экспозиции на другие музейные площадки.
На территории много интересного. Например, здесь зимует ладья «Пилигрим», которой дали временную прописку, пока команда в небольшом отпуске. Реплику поморской ладьи XVIII века подняли на берег, потому что оставлять её без движения в воде надолго нельзя. В Японском море живут два вида червей-древоточцев, которые изведут любое попавшее в воду дерево. Потому и нет у нас деревянных находок. Вот на Балтике можно отыскать, к примеру, хорошо сохранившееся судно Петровских времён. У нас такое невозможно. Здесь же, на берегу, ещё одно судно, его сейчас строят. На нём будет шесть кают, и можно будет ходить в многодневные экспедиции. На поисковом катере «Маяк», который задействуют сейчас, такой возможности нет – очень тесно.
Получается, на небольшом пятачке – вчера, сегодня и завтра: старые якоря, современная реплика поморской ладьи и судно, которое скоро спустят на воду.
Трудности для увлечённых людей
Первым объектом общего поиска приморских секций подводного плавания стала шхуна «Восток», затонувшая в 1883 году у острова Стенина. Место гибели знаменитого судна изучали сразу несколько организаций, и секция при ДОСААФ Владивостока предложила делать это вместе – может, получится что-то найти и достать.
В 1988 году состоялось первое собрание объединённого клуба. На первых порах он был любим и обласкан – финансирование краевое, городское. Были плавсредства – помогали и ТОФ, и рыбаки, и торговый флот. Поисковики создали школу юнг – флотилию юных моряков «Восток», которая сейчас носит имя С. А. Бевза. «Восток» объединял порядка 200-300 человек и разные поисковые организации – «Дальзавода», «Изумруда»… Их было много, от Дальнегорска до Находки. Это, как и сейчас, было бесплатным занятием увлечённых людей.
В перестройку с финансированием было покончено. Тяжело тогда было многим, а жители Рейнеке, Попова, Аскольда оказались по сути брошены. Их обеспечение поддерживалось благодаря «Востоку» и лично Генриху Костину, капитану катера «Ретвизан». Хлеб, продукты, медикаменты – клуб всё это заказывал и перевозил на ещё остававшихся плавсредствах. Есть видеокадры этой истории. Местные власти появлялись на островах лишь в период выборов, завозили урны для голосования. Правда, во времена администрации Юрия Копылова были попытки профинансировать эти перевозки.
О том, как клуб пережил девяностые, председатель правления Борис Левашко знает по рассказам передавшего ему дела Генриха Костина, которого здесь называют легендарной личностью. Тот всё-таки сумел сохранить клуб. А Борис Левашко пришёл в «Восток» девять лет назад, когда в клубе уже не было плавсредств:
«Всё рассыпалось и было списано. На 46-м причале стоял клубный понтон. При мне он продержался полтора года и начал тонуть. Попытались поднять и отремонтировать – дно чуть не отвалилось. Решили обратно его не ставить – распилили, деньги отдали основателям клуба, кто ещё оставался».
Рядом с Первомайским судоремзаводом начали строить базу, с нуля. А ещё у «Востока» оказалась неплохая идейная «подушка» – предшественники оставили перечень мест кораблекрушений. Часть их значилась в архивных данных и требовала подтверждения реальными находками, часть случайно обнаруженных артефактов, наоборот, предстояло и предстоит дообследовать, установить название, историю. Оставались и шефство, и работа с различными профильными организациями.
Зарождение подводной археологии Дальнего Востока
В 2018 году поисковики пережили крутой поворот, заставивший начать собственную перестройку. Российское законодательство аналогично мировому стало защищать подводное культурное наследие. А значит, всё, что находится под водой больше ста лет, трогать без специального разрешения нельзя – только фото- и видеофиксация. То есть, найди они сейчас ту шхуну «Восток» или якорь от «России», ничего бы не смогли сделать с таким богатством.
В клубе говорят, закон правильный, в какой-то степени защита от чернокопательства. Но проблем он добавил. Или новых вызовов. Во-первых, люди пошли учиться. Благо ДВФУ, благо бюджет, говорит Борис Левашко. Сам он окончил магистратуру по курсу «Тихоокеанская археология». Во-вторых, в 2021 году востоковцы отправились в Крым для участия в экспедиции, организованной Эрмитажем, Институтом истории материальной культуры РАН и Севастопольским госуниверситетом (где как раз есть курс «Морская археология»). Там уже десять лет копают затопленный древнегреческий город Акру. Приморским дайверам нужно было посмотреть, как организован процесс фиксации, добычи артефактов, описания. Теперь у «Востока» есть наработанный ценз в археологических экспедициях. Это даёт возможность получить так называемый открытый лист, чтобы законно заниматься подъёмом старинных артефактов и их изучением.
Возможно, именно это станет началом появления на Дальнем Востоке подводной археологии. Пока профессиональные подводные экспедиции проводятся только в европейской части страны, особенно на Балтике и Чёрном море. В институте истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН отсутствует подразделение, которое бы занималось этим направлением. Да, «Восток» устраивает экспедиции, но последняя научного уровня была в 1989 году. И да, клуб работает с институтом, и в клубе есть научные работники и сотрудники музея имени Арсеньева. Но всё-таки это не сформированное государством подразделение. Нет системы, но есть шанс, что она появится.
«Мы живём на побережье, напротив Япония, а значит, было судоходство, взаимоотношения, – рассказывает Борис Левашко. – Морской археологии Японии порядка сорока семи лет, Южной Кореи – меньше тридцати. И они начали формироваться как научное направление, только когда нашли что-то очень важное. В Японии такой находкой стало судно Хубилая, ходившее в 1281 году во второй поход на Японию».
Хубилай был монгольским ханом, перенёсшим свою столицу в Пекин и имевшим большие планы на Японию. В те времена он повёл в поход 4,5 тысячи плавсредств! И почти все они погибли у берегов неприятеля из-за страшного шторма. Когда одно из судов ханского флота нашли, легенда превратилась в артефакт. И стала основанием для формирования подводной археологии. Появились институты, систематизация находок, их анализ и введение в научный оборот. В Южной Корее произошло примерно то же самое.
Хочется верить, что и дальневосточные исследователи идут по тому же пути: найдут что-то значимое, на что государство обратит внимание, тогда перейдут из стадии любительства на профессиональный уровень. И, видимо, за этим направлением будущее.
Поиски и находки
Каждый год востоковцы находят что-то новое, чего нет в списках и архивах. В 2018-м Юрий Ведерников систематизировал данные и нанёс на карту, с тех пор информацию дополняет возглавляющий секцию подводных исследований РГО Алексей Кондратюк.
Борис Левашко говорит, что он больше по организационной части, а Алексей Кондратюк планирует экспедиционную. По поискам есть определённый план на сезон. У каждого какое-то своё направление: Левашко – археология, наука, Алексей Кондратюк всё знает про биологию моря. И сейчас собирается сделать атлас-определитель того, что встречают дайверы в Японском море. Ну а в отсутствие Левашко и Кондратюка ребят на поисковый выход собирает дайвинструктор Сергей Тесленко. Активно ныряющих поисковиков человек восемь. Если есть кворум – человека четыре, то выходят. Собрать сразу всех очень сложно – люди ещё и работают.
Конечно, приятно находить то, чего никто не видел. А если это ещё и вещи, которые долго искали и не могли найти, а ты нашёл… Но все поисковики, с кем получилось поговорить, считают самым важным и интересным отыскать легенду. Раскрутить историю. Вот нашли от лендлизовского «Дугласа» пропеллер. Сейчас выясняют, каким путём эти самолёты добирались до места базирования на Дальнем Востоке – морем или летели? Был этот конкретный затонувший самолёт на западе СССР или не был?
Среди тех, кто поднимал сенсацию этого года – винт от самолёта «Дуглас», – был Сергей Тесленко. Он, собственно, и обнаружил его на западе полуострова Шкота. С этой находкой «Востоку» помог клуб «АвиаПоиск». Сведения были в архивах, но как-то никому не везло найти останки машины. А Сергей Тесленко в прошлом году просто там нырял и допускал, что может встретить те самые фрагменты. Так и получилось:
«В этом году в конце лета мы решили всё-таки закрыть тему с поиском бомбардировщика. У нас была точка крушения, в прошлом году я установил буй-маркер. Но это не значит, что ты спустишься в этом месте и тут же увидишь, что ищешь. Самолёт упал 75 лет назад, да и при ударе о воду всё разлетается. Но нам повезло обнаружить пропеллер, он наполовину торчал из грунта».
И всё-таки одну находку здесь выделяют – ещё и потому, что с судном погибло около трёхсот человек. В 1906 году грузопассажирский теплоход «Варягин» перевозил людей, деньги, стройматериалы из Владивостока на Суходол и подорвался на оторванной японской мине, которых тогда было много. Работа в архивах, расчёты позволили «Востоку» обнаружить «Варягин». Алексей Кондратюк, осматривавший его останки, говорит о тяжёлом ощущении братской могилы. Сейчас над ними нависла ещё одна угроза – судно заиливается из-за дноуглубительных работ в связи со строительством порта в Суходоле. Грунтом занесло две трети корпуса, и скоро на дне от него ничего не останется.
В «Востоке» вспоминают ещё одну находку, которая случилась прямо как дорогая ложка к обеду. В то время живо обсуждалось – достоин Владивосток звания города воинской славы или нет? Пушки здесь вроде не стреляли… И поисковики находят миноносец № 208, подорвавшийся в 1904 году. Японская эскадра подходила к городу, пытаясь закрыть выход из Владивостока, обстреливала, ставила мины, а наши миноносцы их искали. И хотя 208-й погиб, казалось бы, совсем рядом с городом, участники клуба его не могли обнаружить целых 25 лет. Повезло экспедиции с участием Романа Фадеева. С тех пор памятное место обозначено точными координатами. Одной загадкой стало меньше, одной историей с фактами и доказательствами – больше.
История одной сенсации
Недавно СМИ рассказали об удивительной находке на Рейнеке – якобы «Восток» обнаружил там остатки древней мостовой. Здесь от этой истории морщатся – ну какая мостовая? Камни, на которые когда-то укладывали деревянные доски.
Судно приходило на мелководье, ставилось на якорь. К нему и прокладывали мостки, по которым ходили, доставляли груз – скорее всего, каменные блоки. На Рейнеке до 50-х годов прошлого века действовала каменоломня, здешние граниты использовали для строительства во Владивостоке.
А пока «Восток» взял образцы камня на Рейнеке – не даёт покоя исследователям происхождение якорных камней, обнаруженных у острова Елены. Вот и ищут публикации о разработке месторождений стройматериалов в Приморье, смотрят каменоломни. Институт геологии проводит сравнительный анализ материалов, что, может быть, когда-то позволит ответить на простой вопрос: откуда булыжник? Так можно выяснить, откуда шло судно, от которого остался лишь камень. А если найдут каменоломню, археологи помогут сделать датировку – когда он был брошен, 50 или 5 тысяч лет назад. Это, говорят в клубе, и есть самое интересное – связать всё вместе. Рассказать историю.
